Предлагаем вашему вниманию отрывок из книги М.М. Новикова

«От Москвы до Нью-Йорка. 

Моя жизнь в науке и политике» (Нью-Йорк, 1952).
М.М. Новиков (1876-1952) — известный ученый, доктор зоологии, депутат IV Государственной Думы от Москвы от Партии народной свободы (кадеты), учредитель Общества попечения об учащихся детях Бутырского района, в 1918-1919 гг. ректор Московского Университета, с 1922 г. в эмиграции.
У меня не было знакомых среди университетской профессуры, но я много слышал о профессоре ботанике К.А. Тимирязеве, авторе популярной книжки «Жизнь растений», которую я читал с увлечением. Он был любимцем студентов и вообще лево настроенной части московской интеллигенции. Его называли выдающимся ученым, широко известным в заграничных кругах. Это привело меня к мысли просить у него совета относительно предполагаемой мною поездки за границу и возможности поступления в один из иностранных университетов, где, как мне говорили, на естественнонаучные факультеты принимались лица с реальным образованием, чему вполне соответствовал мой аттестат Коммерческого училища. Я отправился к Тимирязеву на квартиру и был принят с очаровательной любезностью.
Но меня сразу поразила какая-то манерность, даже вычурность его поведения. Во время разговора со мной он порывисто вскакивал, подбегал к этажерке, брал там пробирку, смотрел на свет и ставил ее на место. Все это должно было производить на непосвященного впечатление какой-то таинственной научной работы. С течением времени я все больше и больше убеждался, что это был один из приемов, которым он снискал уважение и преклонение со стороны молодежи. В общем он очень сочувственно отнесся к моему намерению поехать учиться в Германию, но говорил лишь общими фразами и никакого конкретного совета мне не дал. Обещал подумать, приготовить рекомендации и просил зайти через несколько дней. А когда я пришел во второй раз — снова фейерверк красивых слов, таинственное разглядывание пробирки и ничего определенного. Посоветовал мне лишь поездить по германским университетским городам, благо, они располагались так близко один от другого, и самому выбрать то, что мне покажется наиболее подходящим. Для меня это было жестоким разочарованием, и не только с личной точки зрения, но и в смысле потускнения ореола, который был у меня связан с именем модного московского ботаника, ревностного проповедника дарвинизма.
Все дальнейшее только подтвердило мое первое впечатление. Во время последующего пребывания в Западной Европе я несколько раз спрашивал тамошних профессоров ботаники, что они знают об их московском коллеге. И слышал в ответ, что имя Тимирязева им неизвестно, но они знакомы с работами целого ряда других русских ботаников, имена которых ими тут же назывались. А потом, уже много времени спустя, когда я спрашивал у старых членов Совета Московского университета о том, что они думают о Тимирязеве, я узнал от них, между прочим, что характерным свойством его было желание считаться самым левым членом Совета, чем он щеголял также среди студентов и приобрел в их среде популярность.
Щеголял он также личным знакомством с Ч. Дарвиным, но близко знавшие это дело говорили, что хотя он и ездил на поклон к великому английскому ученому, однако не мог заручиться его симпатиями и попал к нему лишь благодаря своей неутомимой настойчивости, как говорится, через заднюю дверь.
В своей книге «На рубеже двух столетий» А.Белый с увлечением описывает элегантную манеру и внешний блеск лекций Тимирязева. Я никогда не слышал его лекций, но охотно представляю себя, что Белый совершенно прав. Тимирязев был великолепным популяризатором. Широкая натура москвичей не удовлетворилась, однако, такой квалификацией и приписала своему любимцу ранг выдающегося научного исследователя.

Материал предоставил С.Е. Вдовин, 

депутат Тимирязевского муниципального Собрания, 

кандидат исторических наук
 

  Вернуться на главную страницу