Случайно прочитала вашу статью «Без жилья», впервые почувствовала человеческий подход к этой проблеме. Обычно все, кто пишет о бомжах, о людях, находящихся по ту сторону от всех остальных, о людях, лишенных всех прав, о так называемых антисоциальных элементах, полностью опустившихся, часто спившихся, не скупятся еще раз оскорбить, унизить, дать понять, что на этих людях стоит крест. Может, поэтому убить бомжа ничего не стоит даже подростку...

Я — бомж. Как же это произошло? Жила, работала, растила детей в Москве. В 1992-ом по обмену приехала на Украину. Жизнь там не заладилась. Не было средств к существованию. Здесь я совершила еще одну непростительную ошибку. Мы с дочерью решили вернуться в Москву. Чтобы хоть на первое время были деньги, я продала квартиру, и мы приехали в Москву. Деньги быстро таяли, а мы с дочкой бегали в поисках работы. Хотели пойти торговать, но не получилось. Я по профессии педагог-дошкольник. Устроилась на работу в детсад, пошла работать в детский сад и моя дочь. Чтобы заработать лишнюю копейку, работала и воспитателем, и няней, и уборщицей. Заведующая садом, где работала дочь, предложила нам взять и работу сторожей. Мы были полны оптимизма. Будем работать, все наладится, сможем получить место в общежитии. Тогда мы верили в чудо. Теперь мы знаем, это чудо никогда не произойдет в нашей стране, в стране, живущей по звериным законам, по законам, где нет места слабому, оступившемуся человеку, в стране, где, если ты споткнулся, ты должен упасть, а если упал, должен сдохнуть (извините за грубость), и никакая работа тебя не спасет. Не спасет она тебя от унижений, оскорблений, положения полностью бесправного человека. В стране, где бал правят только деньги. В стране, где общество лишено хоть какого-то сочувствия, желания помочь, поддержать. В стране, где готовы наживаться на чем угодно, где могут пойти на все, лишь бы деньги, деньги, деньги…
Заведующей садиком, где работала моя дочь, мы платили по 50$. Платили, чтобы иметь возможность работать по 24 часа в сутки. А когда она поняла, что мы находимся полностью в зависимости от нее, перестала платить. Мы, конечно, с радостью сняли бы недорогое жилье, ведь нам надо было только переночевать, а остальное время мы работали. Но нам не удавалось найти такое, и дочь продолжала работать бесплатно.
На Украине мы прожили 2 года. Но этого оказалось достаточно, чтобы лишить меня и дочь российского гражданства. Украинского гражданства мы не принимали, наивно полагая, что естественно остаешься гражданином той страны, где родился, жил, работал. Но не только гражданства меня лишили. Я весь свой трудовой стаж заработала в Москве. Но меня лишили пенсии, лишили государственного медицинского обслуживания. Пришла с высоким давлением в поликлинику, попросила помощи (в Москве живу по регистрационному листу) — получила отказ, нет страховки. Меня просто лишили прав на жизнь. Мы обошли, обзвонили все детские дома, дома малютки, детские дома семейного типа, православные, католические детдома. Предлагали свои услуги, труд людей, готовых работать круглые сутки. Нам некуда спешить, некому нести свою любовь и заботу, мы все готовы отдать этим обездоленным мальчишкам и девчонкам. Но и этого никому не надо.
Когда мимо меня проходят бомжи (слово-то какое, бьет наотмашь, не устоишь), я всегда говорю: «Помоги вам Бог». Ведь надежды у нас только на него. А еще я думаю: через что они прошли, где сломались, не выдержали? Негде помыться, негде спать, нечего есть. А мимо идут и идут люди, брезгливо сторонясь, отворачиваясь в сторону. А еще я хочу сказать: люди, будьте милосердны! Поверьте, если что-то случилось, если произошла беда, то надеяться на помощь не приходится. Никто не поможет, никто не протянет руку. Попробуйте в таком положении остаться чистыми, опрятными, попробуйте просто устроиться на работу, где тебя не будут обирать, попробуйте сохранить силы, чтобы, в сотый раз получив пощечину, не опуститься. Я знаю — это невозможно. Или почти невозможно.
С уважением,
бывший тимирязевец
О.Ю. Штуль